Резюме

Мы знаем друг друга, кажется, сто лет. На самом деле, конечно же, поменьше, но всё-таки «возраст» нашего знакомства тоже весьма солидный — более шестидесяти лет. А начиналась его история примерно так.

Детский сад в посёлке, который и по сию пору носит ласковое имя «Ласточка», группа пацанят и девчонок в напяленных на их тщедушные тельца майках, трусиках и шароварах. И среди них он — Игоришка. Мы нашли друг друга именно там.

С тех пор много воды утекло, но нас до сих пор связывает крепкая дружба. И хотя на некоторое время разлучила служба в армии, один другого не терял из вида. Переписывались, пересылали в конвертах фотографии. Регулярно встречались, учась в разных учебных заведениях в Астрахани. Вместе приезжали на зимние и летние каникулы в Лиман. И опять, в буквальном смысле слова, мелькали друг а друга перед глазами, - благо наши дома находились неподалёку.

В школе

Итак, кто же он, человек, которого до сих пор не представил читателю? Больше интриговать не хочу и не буду - это Игорь Николаевич Ермолин, известный не только в Лимане, но и далеко за его пределами руководитель народного театра, массовик-затейник, неизменный Дед Мороз, поэт, певец, чьё исполнение трогает за душу…

Семья Ермолиных до переезда в райцентр жила в селе Бирючья Коса, где в марте пятьдесят пятого он появился на свет. Родители работали в школе: отец - Николай Семёнович, участник Великой Отечественной войны, и мама — Лия Васильевна.

…И вот мы с Игорьком с неподдельной гордостью переступаем порог первого «А» класса. Наши портфели туго набиты тетрадями и учебниками, в руках — специально сшитые чехольчики, а в них — чернильницы-непроливайки. Впрочем, когда баловались и шалили, эти самые непроливайки почему-то становились проливайками. Измазанные свежими фиолетовыми пятнами заявлялись домой, где папы с мамами встречали нас с «распростёртыми объятиями»: «Да на вас, баловни вы этакие, никакой одежды не напасёшься».

Вместе успешно переходили из одного класса в другой, сидели за одной партой или на соседних. Преподавателем русского языка и литературы была мама Игоря. Кстати, этот предмет стал для нас одним из самых любимых, кроме, конечно же, физкультуры и пения. Потому легко писали сочинения, диктанты и изложения, регулярно получая за них твёрдые «четвёрки» и «пятёрки».

Лия Васильевна - педагог строгий. Никаких вольностей на уроках не допускала, не давала абсолютно никаких поблажек ни родному чаду, ни мне — его другу, а мы, надо сказать, примерным поведением никогда не отличались. Чтобы не очень скучать во время занятий, отвлекались, писали что-нибудь в шутливой форме и втихаря передавали записочки из рук в руки. Преподаватель, естественно, хорошо видела все наши «манёвры» и пресекала их на корню.

…Несколько слов о самой Лие Васильевне. Люди примерно моего возраста хорошо помнят её. Учитель, можно сказать, от Бога. Она давала очень хорошие знания по русскому языку и литературе, досконально знала свой предмет и старалась вложить его в головы своих учеников. Получалось у Лии Васильевны это очень неплохо. Согласитесь, редко бывало, что специалист такого профиля получал самую высокую государственную награду страны — орден Ленина.

А ещё она - человек необычайной скромности. Как-то задумал о ней большой, солидный материал. Предложил: «Лия Васильевна, давайте встретимся, поговорим по душам, расскажете о себе, о семье, о работе». Отнекивается: «Писали уже, писали - тоже мне нашли героиню». В общем, ничего не получилось. И вот теперь, когда её уже не стало, искренне жалею об этом.

Смешинка в рот попала

Учителя у нас были хорошие, зато мы, чего уж тут скрывать, - не всегда. На уроке истории преподавателя едва не довели до истерики: дама была несколько нервной и каждую нашу шалость воспринимала чуть ли не как личное оскорбление: начинало дёргаться веко, срывался голос, дрожали руки. «У меня от вас нервы стали, как натянутые на гитару струны», - с горечью восклицала она.

Шепчу соседу по парте: «Игорёк, мне кажется струны у неё не гитарные вовсе, а балалаечные. Да и сама она, вроде, тоже на балалайку смахивает». Тот прыскает от смеха. Нас выдворяют из класса, напутствуя: «Зайдёте в класс, когда вволю повеселитесь». Через пару минут, отсмеявшись, сделав серьёзные лица, возвращаемся в аудиторию. Но тут уж не выдерживает Игорь. И тихонечко произносит: «Мишка, а ведь ты совершенно прав - ну, вылитая балалайка». С хохотом вываливаемся в коридор. Юмор, конечно, неуместный, дурацкий, но остановиться не можем - это называется "смешинка в рот попала".

Провокаторы

На какие только ухищрения и уловки не шли вместе с одноклассниками, чтобы не отвечать на уроках. Фантазия в подобных случаях у нас работала безотказно, как атомный реактор. У одного из учителей математики, например, была слабость, которую сразу же взяли на заметку, — уж очень любил поговорить. Как же упустить такую возможность? Начинаем провоцировать: дескать, расскажите какой-нибудь интересный случай из жизни. Тот принимался за бесконечный рассказ, забывая о том, что надо спрашивать домашнее задание. Звонок на перемену - а учитель продолжает разглагольствовать. Посматривая на него, наш дружный класс с тоской думал: вот ведь разговорился, теперь никакими судьбами не остановить. И только когда в аудиторию входил другой преподаватель, с облегчением вздыхали: «Ну, наконец-то закончилось».

Зато на «труде» откалывать подобные номера даже не приходило в голову. Николай Семёнович, бывший фронтовик, крепко держал нас в руках: слышались только стук молотков, визжание пил или мягкое шуршание рубанка. Если учитель видел, что получается плохо, советовал: «Ты вот так попробуй, а то не табуретка получится, а какая-то раскоряка: развалится от первого же прикосновения». Николай Семёнович — человек мастеровой, мог изготовить, кажется, любую вещь.

Не его и его

«Как-то нелогично получается, - спрашиваю Игоря. - Родители учителя, вроде, сам бог велел пойти по их стопам. У тебя же — совсем наоборот...».

«Скажу тебе даже больше: у меня и прадед, и прабабушка, и дядя по материнской линии, и старшая сестра — тоже педагоги. Я же выбрал другой путь. Вообще-то с детства мечтал быть актёром. Но отец сказал категорическое «нет»: мол, нужна надёжная, стабильная профессия, а не, как он выразился, баловство. Помнишь, я в школе неплохо чертил, поэтому подал документы на архитектурное отделение в Астраханский строительный техникум и благополучно его закончил».

Но когда проходил первую в своей жизни производственную практику, понял: не его это дело. Да, кому-то интересно весь день стоять за кульманом, а для Игоря — настоящая маета. По распределению попал в Краснодарский край, но там не устраивали бытовые условия: их вместе с женой поселили в мужское общежитие. Неудобств — хоть отбавляй.

Короче, вернулся в родной Лиман, устроился на работу в районный Дом культуры художником-оформителем. По совместительству, когда здесь организовали кукольный театр, выполнял обязанности и заведующего его постановочной частью. Разумеется, и сам играл, а ещё делал декорации к постановкам - спасибо, отец с детства приучил держать в руках инструмент.

«Бродячие артисты», как они сами себя называли, объездили много регионов на юге страны. Побывали с гастролями не только в Астраханской области, но и далеко за её пределами: в Волгоградской, Ростовской областях, в Республике Калмыкия, в Ставропольском крае. Колесили по месяцу, а то и больше. Вернулся из очередной поездки домой и услышал в районном отделе культуры, что есть возможность поступить в Куйбышевский государственный институт культуры. Через пять лет учёбы на заочном отделении получил диплом: теперь он «свежеиспечённый» режиссёр.

Вставал вопрос: как быть дальше. Или оставаться в кукольном театре, или идти своей дорогой. Выбрал второе: буду создавать драматический кружок. Стал искать людей творческих, и к нему охотно пошли Юра Чигирь, Марина Романова и её брат Пётр, Зоя Перепечёнова, Света Червякова... Ну, а потом, как водится, подбор репертуара, бесконечные репетиции.

Театр

И вот, наконец, первая постановка, состоящая из трёх новелл. «Проба пера» оказалась успешной, решили замахнуться на большее. Премьера по пьесе Николая Старшинова «Леснянка и Апрель» состоялась на сцене кинотеатра «Юбилейный» в районном центре (новый Дом культуры тогда только строился). Солидная комиссия, в том числе и приехавшие астраханские специалисты, по достоинству оценили спектакль, позднее театру присвоили почётное звание «Народный».

Появилось у него и своё имя. Ермолин, случайно посмотрев одну из телевизионных передач, услышал вдруг от ведущей такую фразу: актёры, конечно же, люди, но какие-то другие, как бы из иного мира. Слова эти отложились в памяти, и он предложил ребятам именно так назвать театр: «Другие люди». С тех пор это имя прочно приклеилось к самодеятельному коллективу.

Шли годы. От прежнего состава драмкружка почти никого не осталось В труппу приходили новые люди: Вера Топлова, Леонид Иванютин, Татьяна Чупахина, Наталья Штепа, Анна Кузнецова, Дмитрий Бочарников, Татьяна Спиридонова, Оксана Зинченко…

«Ох, да разве всех перечислишь, - говорит Игорь, - так что заранее прошу простить тех, кого не упомянул. Как-то подсчитал и получилось, что через наш театр, в общей сложности, прошло около ста человек. Согласись: по нашим сельским меркам не так уж и мало».

Охотно соглашусь, как соглашаюсь и с тем, что за прошедшее время в «Других людях» образовались целые семейные кланы: супруги Сергей и Ольга Ефремовы, Вера и Анатолий Трубицины. Теперь вместе с ними на сцену выходят их дети и даже внуки. Причём многих связывает не только совместная работа, но и дружба.

Время показало, что идея создать театр была очень верной. На месте не стояли, готовили и выносили на суд зрителей одну за другой новые большие постановки: «Трибунал», «Беда от нежного сердца», «Диоген», «Про Федота-стрельца, удалого молодца», «Все мальчишки — дураки», «Семь мисок, семь ложек». Каждая нашла своего зрителя и оставила заметный след в культурной жизни района. А у самого театра прибавилось регалий: артисты не раз принимали участие в конкурсах и выступали на областной сцене, где их очень тепло принимали.

Заслуга в этом — конечно, режиссёра (впрочем, он выступает и сценаристом, и постановщиком, и изготовителем декораций, да мало ли кто ещё требуется в театре).

Но хоть и не выбрал Игорь профессию педагога, она его всё же нашла. Он, как истинный педагог, учил самодеятельных артистов вживаться в роль, возил для примера на спектакли других театров, поправлял и наставлял новичков. Ну, чем не учитель? Да ещё, кстати, и в школе довелось поработать. Преподавал там рисование и черчение. Кстати, жена его, Любовь Михайловна, и брат Олег - тоже педагоги.

Целая планета

Клуб Весёлых и Находчивых, как кто-то метко сказал, — целая планета. Ещё учась в школе, Игорь создал на базе нашего класса команду КВН и сам же придумал название - «ГНОМЫ». А расшифровывалась аббревиатура так: «Гвардия Находчивых, Остроумных Молодцов». Наши соперники - «Морские волки». И мы задорно распевали переделанные Игорем же слова из популярной песенки:

Мы «ГНОМЫ» малые, малые, малые,

И чтоб не съели нас «Морские волки» старые,

Мы перед выходом ещё обдумаем всё хорошо

И трижды плюнем через левое плечо.

Много позже организовал при районном центре культуры и досуга взрослую команду «Ахиллесова пятка». Она даже завоевала первое место на областном фестивале Клуба Весёлых и Находчивых среди сельских команд.

Но тут уже я, его давнишний друг, не выдержал и вдоволь поизголялся, написав «Сказ про хилого Ахилла»

Героев видел я немало,

У всех у них цветущий вид,

А где такого отыскали -

Он не Ахилл, он — инвалид.

Нет лёгких, почки, селезёнки.

Да что кривить душой зазря:

У грека древнего, в натуре,

Нет мочевого пузыря.

От пары ног лишь пятка та осталась,

Ахиллу больше не досталось.

Нет ягодиц, желудка, шеи,

Исчезли руки, мозг, чело,

Пропал аппендикс, и трахею

Куда-то к чёрту унесло.

Теперь без шуток. Точка. Ша.

Ведь мы с тобою кореша,

Ты — не Ахилл, ты для другого создан;

Ступня — хоть и не главный орган -

Всё ж вымой пятку не спеша,

В неё ушла твоя душа.

Но это ещё не всё. В его пятидесятилетний юбилей шутливо поздравил тоже в стихах:

Ну, доигрался, одноклассник, -

Полтинник нынче разменял,

А помнишь, как когда-то кашку

Огромной ложкой загребал?

Потом скулил, просил добавку,

И если вдруг не получал,

То добрый друг всё той же ложкой

В мою тарелку залезал.

«Ну чего брешешь-то, - отмахивается он, - ни в какую тарелку, особенно в твою, никогда не залезал. Напридумывал дребедень какую-то. Но ничего, товарищ, я тебе ещё отомщу».

Отомстил

И ведь, знаете, отомстил, и месть его была страшной: «Ода радости».

Тебе сегодня пятьдесят,

На две недели ты постарше.

Меня лишь думали рожать,

Ты ж был, пардон, уже на «марше».

Роддом ты первым увидал,

И на горшок уселся первым,

Ты первым женщину познал…

Я не уверен, но наверно.

Ты в «Дельте» первым начал петь,

Став на танцульках птицей важной,

А в результате смог успеть

Вперёд меня жениться дважды…

…Всего четырнадцать деньков,

А за тобою не угнаться,

Ты в облысении голов

И то намерен состязаться.

Быть впереди — то жребий твой,

И я намерен сомневаться,

Что в юбилей столетний мой

Смогу вдруг первым оказаться.

Да, ты сегодня юбиляр,

Но есть на свете правда всё же:

Я первым выпью за тебя,

Ты ж за меня — чуть-чуть попозже.

Всё тот же

Еромолин — человек на удивление одарённый и талантливый. Он не только ставит спектакли, ещё пишет стихи, готовит сценарии праздничных мероприятий и концертов, на которых выступает в роли конферансье, исполняет песни. Изменился ли он? Внешне — да. Года, как там не крути, берут своё. Видный, убелённый сединами человек. Зато в душе, мне кажется, остался тем же задорным, чуточку наивным, юморным мальчишкой, которому когда-то попала смешинка в рот.

М. ЦЫБУЛЯ.