Районная газета "Лиманский вестник" вспоминает свою историю к 90-летнему юбилею

Мастер

За почти вековую историю через редакционную кухню прошли сотни журналистов. Кто-то появлялся на короткое время, кто-то оставался надолго. Чьё-то имя спустя много лет передаётся, как легенда, а кого-то и не вспоминают. Но есть люди, которые стоят особняком. Чьё имя невозможно стереть из памяти, кто внёс существенный вклад в развитие «районки» и способствовал её становлению. Кто вырастил большое количество молодых журналистов и стал отправной точкой в их судьбе. Я говорю о Евгении Михайловиче Дрюкове. Редактор, который принял меня, девятнадцатилетнюю девчонку без образования, на работу. Кто поверил и дал путёвку в дальнейшую творческую жизнь. Кого в своё время отлучили от журналистики, а он вновь смог вернуться в профессию и завоевать своего читателя. Умнейший человек, журналист, член бюро райкома партии.

Он держал весь наш коллектив (в основном состоящий из женщин). Терпел капризы, сглаживал амбиции и создавал творческую атмосферу в коллективе. С ностальгией вспоминаю редакционные планёрки, на которых разбирали каждый материал, вышедший в газете. По заслугам за корявость доставалось всем: и маститым, и молодняку. Но зато если хвалили, если материал признавали лучшим, то человек чувствовал себя на седьмом небе от удовольствия. Никогда не спускал просчёты, но перед райкомом партии, который всегда следил за публикациями, непременно отстаивал корреспондента, даже если ругали газету за эти же просчёты.

Газета для Евгения Михайловича была смыслом жизни. Это живой организм, это читатели, интересы которых были превыше всего, это герои публикаций. Дрюков мог всё: написать красивый очерк или серьёзный аналитический материал, нарисовать макет, если нет ответственного секретаря, продумать, о чём писать через месяц, через два. Он умело расставлял кадры. Газеты тех времён и сейчас листаешь с удовольствием. Критика била не в бровь, а в глаз. Казалось, журналисты не боялись никого и ничего. Существовала обратная связь с читателями, и работать было интересно. И самое главное - редактор доверял своим журналистам. Если корреспондент побывал на участке, если изложил свою точку зрения именно так, значит, он имеет на это право. Значит, так дело и обстоит. Не подвергались сомнению выводы. Да, мы могли поспорить на планёрке, могли указать на резкий тон, но смысл материала оставался прежним.

Я ушла из газеты после того, как сняли Дрюкова. Было две причины: не хватало жизненного опыта, который потом дал мне райком комсомола; но важнее было то, что сменилась атмосфера, и доверия словам корреспондента не стало. Материалы перепроверялись, подвергались сомнению. Это было тяжело пережить, особенно в моём молодом возрасте. Хотя, может, и не права в оценке тех событий. А Евгений Михайлович Дрюков для меня по-прежнему остаётся тем человеком, который поверил, который поддержал, благодаря которому я состоялась как журналист.

З. МАСЛЯНИНОВА.

Принимал огонь на себя

В моём понятии — это просто глыба, непревзойдённый мастер слова. Человек, которому я многим обязан. Прежде всего тем, что он помог мне выбрать профессию, ставшую на долгие-долгие годы любимой.

Когда принимал на работу, помнится, сказал: «Считай, парень, что мы с тобой теперь дважды коллеги. Ну, во-первых, оба мы с тобой в прошлом пограничники. Ты, правда, только начинающий журналист, делающий по существу первые шаги в этом нелёгком деле, я — уже состоявшийся. Хорошенько запомни на всю жизнь — никогда не опускай крылья и не бойся трудностей. Будешь стараться - помогу, чем могу».

И помогал. И в отношении повышения творческого мастерства, и в решении бытовых вопросов. Было такое время, когда я собрался навсегда уйти из редакции — женился, родилась дочка, а жить негде. Подал заявление об увольнении по собственному желанию. «Чудак, ты хоть понимаешь, что делаешь-то? - с горечью в голосе произнёс Евгений Михайлович. - Ведь это же твоё, уж, поверь на слово. Есть и творческая жилка, и перспективы для роста. А что ждёт тебя на новом месте — ещё большой вопрос. Жалко же отпускать...»

Время показало: он был абсолютно прав. Сам обивал пороги вышестоящих инстанций: районного комитета партии, райисполкома. Убеждал, добивался, доказывал: одному из моих сотрудников срочно требуется жильё.

И добился. Вскоре я держал в руках долгожданный ордер на получение квартиры. А потом редактор из литературных сотрудников, с которых я когда-то начинал, перевёл меня на должность заведующего отделом сельского хозяйства.

Однажды нас срочным звонком вызвали в райком партии. Оказалось, что в областной газете «Волга» появилась небольшая заметка за моей подписью о том, что Лиманский район опаздывает с проведением мелиоративных работ. Я уже и забыл о том, что достаточно давно дал такую информацию областным коллегам. Времени слишком много прошло. Члены бюро с ходу набросились: «Дрюков, чего это там накорябал твой подчинённый? Позора теперь не оберёшься. Устрой-ка ему хорошенькую нахлобучку, чтобы впредь не высовывался».

Не боясь пойти против мнения товарищей по партии, Евгений Михайлович отвечал: «Прежде чем принимать радикальные меры, нужно сначала бы детально разобраться в сложившейся ситуации. Здесь нет абсолютно никакой вины нашего сотрудника. Информация в «Волге» появилась с заметным опозданием, когда подготовительные мероприятия к весенним полевым работам шли полным ходом. А тамошние журналисты дали явно устаревшие цифры».

Члены бюро в решительной форме заявили, что все заметки, предназначенные для областной прессы, особенно критические, необходимо согласовывать с ними. Дрюков стоит на своём: «Выходит, нужно давать только хвалебное, так что ли? Не согласен. Да и как можно заткнуть рот человеку, если он говорит правду?»

Не все тогда согласились с подобным мнением (никому ведь не хочется выносить сор из избы), но редактор принял огонь на себя, - словом, повёл себя как настоящий мужик. Согласитесь, идти против течения, отстаивать своё мнение, даже вопреки позиции других однопартийцев — поступок.

Это лишь один штрих к портрету моего Евгения Михайловича Дрюкова, но даже он говорит о многом. Как редактор организовывал и контролировал творческий и, так сказать, технологический процесс выпуска печатной продукции. Профессионал высочайшей пробы. Мог выполнять обязанности и корректора, и ответственного секретаря. Выдавал «на гора» и свой собственный материал: зарисовки, очерки, передовые статьи, репортажи, интервью. Не говоря уже об обычных заметках и информациях.

У него было удивительно лёгкое перо — такие «зубры» журналистики в «районках» встречались нечасто. Лично для меня в этом смысле всегда оставался примером для подражания.

Даже тогда, когда его «ушли» из нашей редакции, какое-то время продолжал приходить на работу — другого дела для себя просто не представлял. Мне до глубины души обидно, что коллектив не поддержал его в ту трудную минуту, не отстоял, хотя, наверное, и смог бы что-то для этого сделать. Дрюков попробовал себя на новом месте. Не сложилось: душа по-прежнему тянулась к тому, чему отдал практически всю жизнь.

Потом переехал вместе с женой в Енотаевку, устроился в местную газету. Материалы за его подписью стали частенько появляться в «Волге», «Астраханских известиях», других областных печатных изданиях. Как всегда, интересные, глубокие, сразу же привлекающие к себе внимание. Да иначе, наверное, и быть не могло — мастер, одним словом. Чего же тут можно ещё добавить.

М. Цыбуля.